Глаза динозавра

История эта абсолютна реальна, но имена действующих лиц, по понятным причинам изменены.

Посвящается моим друзьям и единомышленникам из комплексной экспедиции «Гогланд» Русского Географического Общества.

Георгий Аронович, он же Горыныч, сидел в своем роскошном кабинете в самом центре Питера и мрачно взирал из окна на раскаленный офисный двор. Расстраиваться было от чего - всего десять утра, а стрелка термометра уже стремительно подперла отметку 30 градусов и похоже не собиралась останавливаться.

- Охренели они там в небесной канцелярии - к полудню будет все сорок! - подумал он и еще более мрачно покосился на часы. День предстоял длинный, до тоски предсказуемый и не предвещал никаких приятых неожиданностей. Повода отменить вечернее совещание никак не находилось.

В кабинет шефа, с чашкой свежесваренного кофе вошла секретарша Машенька, очень стройная, но без признаков болезненной худобы, особа 25-ти лет от роду. По случаю пятницы и экстремальной жары она была одета в темно синий сарафанчик, сексуально обтягивающий ее юное тело лишь в самых нужных местах. При виде Машеньки брови любого нормального  мужчины приняли бы форму домика или двух пролетов разводного моста.

- Интересно – подумал Горыныч, делая первый глоток  и равнодушно разглядывая впервые в своей жизни Машенькины ноги без чулок – она ноги бреет или у нее волосы не растут сами по себе?

Ни женщины, ни бизнес уже давно его не интересовали, вернее, если быть совсем справедливым, не интересовали в прежней степени. В офисе, по его выражению, он «отбывал номер». Его настоящим большим увлечением, и можно сказать, делом жизни, было коллекционирование всевозможных раритетов, автомашин, танков, самолетов, в основном военного характера. Все начинается с кружки пива, а кончается ограблением банка – небольшая коллекция, занимавшая поначалу одну комнату его скромного трехэтажного коттеджа на Каменном острове, со временем разрослась до полноценного музея.    

В этот момент в кабинет шефа с видом триумфатора, нет, не   вошел, а практически влетел, едва пропустив Машеньку,  очень подвижный, подтянутый мужчина лет пятидесяти. У него были аккуратно постриженные густые седые волосы, серые глаза, слегка напоминавшие опрокинутые пирамидки. С такой внешностью он вполне мог претендовать на роль ежика в новогоднем спектакле, или даже детском фильме. Если бы не слегка обозначившееся под белой рубашкой небольшое брюшко, его даже можно было бы назвать атлетом.    

Палпалыч, как его уважительно величали в компании, был в недавнем прошлом ФСБшник, а теперь руководитель службы безопасности холдинга, в его функции входила не только безопасность, но  и добыча незабываемых впечатлений для шефа, а заодно и для себя.

Две недели назад их очередным приключением был поиск якобы немецкого танка Тигр, который 70 лет простоял в новгородском лесу. Причем, несмотря на близость деревни, в изобилии населенной питерскими дачниками, каким-то чудесным образом был обделен не только их вниманием, но и вниманием всех прочих пестрых сортов местного населения, включая заезжих питерских байдарочников. 

То, что в итоге двухдневных поисков и было найдено, никогда не было Тигром, да и не могло им быть по определению. А найденную кучку ржавого, искореженного мощным взрывом железа, мог бы назвать легендарным советским Т-34 только лютый поисковик, либо человек с очень богатым воображением.

Вот с воображением у Палпалыча все было в порядке – его не было в принципе. Зато была сварливая жена, которая в выходные  делала его малозначительным придатком пылесоса, тряпки и хозяйственной сумки именно в такой, годами четко определенной последовательности. Чем совершенно отравляла все деятельное и постоянно мятущееся существо Палпалыча. Если ему не удавалось под благовидным поводом избежать принудительных работ,  то на целых два дня вся жизнь его теряла привычные яркие краски и превращалась в сплошные страдания. По-настоящему счастливым Палпалыч бывал только на рыбалке, в очередной экспедиции и отчасти, в течение рабочей недели. Правда ближе к пятнице у  него в глазах появлялся особый, как у душевнобольного, блеск и устойчивое желание каким-то образом «перекусить поводок».

Сегодня у Палпалыча явно намечались радужные перспективы – шеф, эта..как его..ну..звонил Гунькин из тверской администрации…говорит у них местный житель нашел скелет динозавра!!

- Да ладно!!?? – с недоверием и надеждой вскинулся Горыныч.

- Точно – для убедительности кивая щеткообразной головой, выдохнул Палпалыч.

- И что на этот раз вещает этот меркантильный прохвост? – не теряя интереса продолжал шеф – небось, сначала Подорожному звонил, ему предлагал!?

Дима Подорожный был самым, что ни на есть главным соперником Горыныча в части коллекционирования всякого рода раритетов. По большому счету в стране было лишь два серьезных  частных музея  - Подорожного в Москве и Горыныча в Питере. Такая удаленность давала возможность сохранять статус-кво - видимость дружбы, и даже иногда сотрудничества.  

- И вообще – с нотками сомнения продолжал он - откуда в Тверской области динозавры…бред какой-то! 

- В том то и дело – не унимался Палпалыч – раз никогда не находили, это ж сенсация! Да и деревня совсем глухая, толи Мошенка, толи Мошонка… «Легенда о динозавре» это, как его, ну..не их уровень в общем. Немецкие мотоциклы с награбленным золотишком, вот это они могут…

- Гунькин кстати сопровождение милицейское обещал с трассы – не заблудимся – добавил он, с надеждой гипнотизируя шефа.

Горыныч вновь покосился на часы и клацнул пальцем по селектору – Маша, сегодняшнее совещание переносится на понедельник десять утра, а ты что стоишь? – передразнил он Палпалыча – «это, как его, ну..» собирай своих нукеров, поехали за динозавром.   

Через пятнадцать минут колонна из трех машин покинула офисный двор, чтобы через три часа в районе Валдая встретиться с обещанным Гунькиным милицейским сопровождением.

Деревня Мошенка представляла собой в высшей степени унылое зрелище – из двадцати домов условно обитаемы были меньше трети. Когда-то тут жило почти полсотни семей, но постепенно жизнь покинула эти места вместе с ее жителями и стараниями местных остряков деревня из Мошенки, переименовалась в Мошонку. В довершение всего кто-то высадил из дробовика букву Е на дорожном указателе, чем окончательно закрепил за ней не вполне приличное название.

Когда кортеж из четырех машин показался на въезде в деревню, Дед Матвей сидел на крыльце своей старой, но вполне опрятной избушки, утирая пот со лба и предаваясь мечтам о бутылочке запотевшего хмельного пива.

- Одна..две..три..- дед Матвей про себя считал  машины кортежа, въезжавшего на главную улицу Мошонки. Вернее на то место, где согласно логике эта улица должна быть.

Что такое ассоциативный ряд он не помнил, а может никогда и не знал, зато в его детский ум осенью 42-го навсегда врезался  въезд в деревню немецкого разведывательного дозора  на бронетранспортере и трех мотоциклах. Двое жителей деревни после их визита навсегда исчезли из жизни мальчишки, а все что осталось в его памяти – разговор на непонятном языке, запах перегара и звуки губной гармошки, почти непрерывно игравшей, пока немцы шарили в деревне.  

При счете четыре в голове у него, что-то щелкнуло, и он, проявив завидную для его возраста подвижность, не разгибаясь, юркнул в глубину своего домика.

Но было слишком поздно – беглец был замечен и деликатно выведен обратно на крыльцо офицерами милицейского сопровождения.

- закурить дали..смотрят ласково..не к добру – подумал дед и затянулся непривычно пахучей и ароматной сигареткой.

Тут в игру вступил Палпалыч и без долгих прелюдий выведал местожительство тракториста Р.Пухова в обмен на две бутылки чешского пива, быстро извлеченных из холодильника геленвагена колобкообразными опричниками.

Правда реакция деда Матвея ему совсем не понравилась, и в голову заполз первый таракан смутных подозрений.

Кортеж двинулся дальше на другой конец деревни, а дед Матвей вернулся на привычное место, бережно прижимая к груди две, уже начавшие покрываться вожделенной испариной, пивных бутылки.

- и зачем им Ромка? – размышлял он, делая первые глотки остро пахнущего хмелем напитка и пытаясь хотя бы приблизительно подсчитать, сколько дней тот находился в запое.

Р.Пухов оказался Ромой Пуховым, человеком во всех отношениях примечательным.  

Правда от внешнего вида Ромы настроение Палпалыча не улучшилось, скорее наоборот – тараканы его подозрений стремительно плодились.

И было отчего - облик Ромы был в той же степени нелеп, как и нелогичен. Из коротких штанов, с множеством карманов и пятен неизвестного происхождения, торчали две худые и волосатые ноги, больше напоминающие стволы карельской березки. Гавайская рубашка, приютившая на своей поверхности с десяток мало совместимых цветов, была украшена пальмами, яхтами, грудастыми девушками в купальниках 50-х годов и прочими атрибутами разнузданной курортной жизни. На затылке всклокоченной головы приютилось нереальных размеров соломенное сомбреро со следами укуса крупного парнокопытного животного.    

Если Рома и был трактористом, то сейчас он больше напоминал большого художника в состоянии длительного непокоя и острого творческого кризиса. На его худом, давно небритом и изможденном лице было написано страдание. Близко посаженные и до красноты воспаленные глаза лихорадочно бегали, ощупывая и сканируя пришельцев.

- Уважаемый – стараясь как можно четче произносить слова, приступил Палпалыч – вы, это, как его, ну.. говорят динозавра нашли?

И добавил для убедительности как можно строже – нам сигнал поступил, от губернатора!

- динозавра не находил, не было этого – покосился Рома на милиционеров - а вот скелет был, это точно –

- и далеко? – продолжал допрос Палмихалыч.

- да не, метров двести, не больше – махнул куда то в сторону тракторист-художник – я забрал себе его глаза.

При этих словах Горыныч пришел в состояние крайнего возбуждения, в отличии от Палпалыча – его мощный мужской организм неожиданно дал сбой. Тело покрылось липкой испариной, а в животе предательски забурчало.  

Рома проворно юркнул в сарай и вернулся с ведром в руке – в нем что то  слегка погромыхивало и перекатывалось.

Полтора десятка людей, испытывавших в данный исторический момент времени очень мощную и весьма разнообразную гамму чувств, сгрудились вокруг Ромы - на дне самого заурядного, восьмилитрового, оцинкованного ведра лежали покрытые густой паутинкой серых прожилок, два больших белых фарфоровых электроизолятора.  

Послесловие.

Солнце уже валилось за лесок, когда поблескивая в его прощальных лучах, колонна двинулась в обратный путь.  За окном, среди бурьяна, всего в двухстах метрах от дороги, проплывал поваленный черный тридцатиметровый скелет  ЛЭП. Люди, сидевшие в нарядных иномарках ржали до икоты – в багажнике геленвагена позвякивало ведро с глазами динозавра, чтобы всего через несколько дней стать самым необычным музейным экспонатом из коллекции Горыныча.

Алексей Никулин