Лунная дорожка на Санторин
Что надо сделать чтобы почувствовать себя счастливым? Кому-то для этого достаточно нахлебаться пива, и в течение пары часов и не иметь возможности отлить, а потом, когда такая возможность появится, воскликнуть - какое счастье! Или наоборот - долгими жаркими часами страдать от жажды, а потом напиться простой ключевой воды, слаще которой не бывает! И вроде вода обычная, такая же, как всегда, но только не сейчас!
Я стою на западной оконечности Санторина, в пряничном городке, среди толпы туристов со всего мира, и по совету «путеводителя по острову-вулкану» щелкаю затвором камеры, цепляя тонущее в море солнце . У меня накопилась недельная усталость, я хочу спать, но пью этот день до конца, наслаждаясь каждой его каплей, чтобы потом сказать самому себе - я не украл этот день сам у себя.
Мы прошли 700 миль менее чем за неделю. Осталось еще 170 - это два плевка по карте.
Адриатика.
Крайний день марта. Мы с Вовиком запрыгиваем в домодедовскую экспресс-электричку, и поезд сразу же трогается, а это значит, что море становится чуть ближе. Мы едем к морю не просто так, а по поводу. Повод замечательный - мы летим в Черногорию, для того чтобы перегнать мою яхту в Мармарис.
У Вовика вид отсутствующий, эмоций на лице никаких и он задает односложные вопросы о маршруте и сроках, а я даю такие же по темпераменту ответы. На самом деле особых эмоций действительно нет - завтра первое апреля и предстоящий перегон совсем не кажется мне прогулкой, а погода на маршруте бывает непредсказуемой в это время года. Кроме того, море еще холодное и даже если предположить, что днем будет жарко (что маловероятно), то по ночам нас точно ждет гарантируемый дубак, по крайней мере, пока вода не прогреется хотя бы градусов до 17-18. Плюс к этому меня беспокоят незваные спутники таких перегонов - внештатные ситуации.
В какой-то момент я вдруг замечаю, что Вовик вовсе перестал реагировать на меня и сполз по креслу, как ванильное желе, пролежавшее минут тридцать на солнце. Он закатывает глаза, губы синеют, а его лицо, и так не слишком здорового цвета, становится белым. В голову приходит совершенно дурацкая и нелепая, для такой ситуации, фразочка - «мы его теряем» (из какого то сериала про госпиталь, слепленного где то за океаном в «стране вчерашнего дня»). В Америке любят такие долгоиграющие дурацкие сериалы с количеством серий напоминающих номер телефона. Для полноты ощущений мне не хватает только белого халата и клистирной трубки. В голову не приходит ничего более уместного, чем отхлестать спутника по щекам. Пока я выхожу из ступора и настраиваюсь на процедуру, больной приходит в себя, начинает шевелить губами и сам себе «выдает на гора» диагноз - сотрясение мозга на вчерашнем футболе (на моей памяти уже восьмое) наложенное на строго соблюдаемый, великий пост. Мы еще не вышли в море, но уже имеем все шансы, стать плавучим госпиталем. Постепенно Вовик приходит в себя, и я беру с него слово изменить режим питания, воспользовавшись поблажкой, даруемой путешественникам.
Сначала я собирался перегонять лодку один, но потом решил не быть жлобом и согласился взять с собой своих друзей - Вовика и Гришу для повышения их квалификации. К тому же так проще и безопаснее. Всех остальных желающих я посылал в различной форме в зависимости от степени их настойчивости.
Гриша уже в порту, регистрируемся, и через три часа Тиват говорит нам «здрасьте»
проливным дождем.
Есть города, которые мало что может украсить, даже хорошая погода, смешные цены и доброжелательные люди. Это как Ваз 2110 - ну хоть обвешай его спойлерами, псевдо-спортивными глушителями и прочими атрибутами петушиной этики - все равно останется просто Жигулями с прежней стоимостью. Приморский Бар это как раз такой случай. «Не Рио де Жанейро и даже не Приморск». Портовый городок, без исторического центра, стеклобетонный обшарпанный осколок Югославии средины 70-х. Сыро и холодно.
Утром выходит солнышко и уже к обеду мы шаримся по городку в шортах и майках, закупая продукты, канистры, солярку. К вечеру местные барышни тоже вылупились из зимних одежек и в больших количествах принялись весело чирикать в кафушках и кабачках.
Я уже не в первый раз в Черногории, и что меня опять искренне порадовало так это их доброжелательность. Чудные люди - их средиземноморская «маньяна» меня по прежнему не раздражает.
Утром 2-го делаем пробный выход и возвращаемся - движок не развивает обороты больше 2000. Не можешь изменить ситуацию - измени отношение к ней! Я так и делаю -
сажусь на пирсе, потрошу запасы бортового пива и жду дайвера. Не знаю сколько проходит времени, но примерно через три банки пива приходит здоровенный «ихтиандр», погружается и начинает методично чистить винт, сопровождая каждое свое всплытие отчетом о проделанной работе в виде пучков травы и ракушек, а также фразы - «Что себе позволяют эти ракушки? В конце концов, так же нельзя! Обнаглели вконец».
Вечером делаем вторую попытку выхода в море и, наконец отваливаем на юг. Ночью, как я и предполагал, наваливается холодрыга, потом начинается ливень, а часам к четырем утра мы уже премся в густом тумане. Вокруг летают различного размера птицы, отбрасывая на стену тумана причудливые тени. Мы на всякий случай жмемся к итальянскому берегу - «никогда не знаешь, что придет в голову этим пчелам». В смысле - албанцам. Не скажу, что случаи пиратства распространены в этом регионе, но отдельные инциденты случаются, и я решаю не рисковать. Чем дальше, тем роднее! Включаю радар и обнаруживаю, что мы не одиноки на этой планете, совсем даже наоборот. Необходимость этого прибора сразу становится очевидной для тех, для кого не была таковой. Это как в офисе - пользу от присутствия уборщицы никто не замечает, пока она не заболеет хотя бы на пару дней.
С утра Вовик начинает кашеварить и готовить различные изыски с вегетарианским уклоном. Причем, процесс готовки с этого момента не будет прерван им ни на день, даже во время сильной качки.
«Эстетствующий подросток» как я называю Вовика за малые размеры и склонность к эпатажу, в том числе в кулинарии, пребывает в трех состояниях - на вахте, спит или трется у плиты. Мы почти не разговариваем, нет эмоций - нет и общения.
Следующей ночью мы проходим мимо Корфу и входим в Ионическом море. С этого момента лунная дорожка в море станет для нас постоянным спутником. Не скажу, что это облегчает навигацию, но глазу, безусловно, веселее. Кильватерная струя и море вокруг нас переливается множеством больших и маленьких огоньков и вспышек. Красота!
Алексей Никулин (с борта яхты "White Russian" 04.04.09)
Ионическое море.
В Адриатике мы едва не стали плавучим госпиталем, а в Ионическом море мы с полным основанием присвоили себе звание «авианесущий крейсер». Во-первых, моя Бавария 39 типичный представитель семейства семейных крейсеров, во-вторых, теперь на борту постоянно дежурят две-три взъерошенные птички, похожие на воробьев, но более пестрой расцветки, которые слетелись к нам, бог знает откуда. Они исключительно дружелюбны и занимают себя и нас тем, что садятся нам на голову, плечи, забираются в каюты и часами дремлют (или сидят в засаде?) под подушками. Они не пугливы и даются в руки, чем приводят нас в восторг и умиление. Время от времени они совершают стремительные налеты, и уничтожают оживающих после зимы черногорских мух, видимо, пытающихся иммигрировать с нашей помощью в Евросоюз.
По мере того, как мы продвигаемся на юг, постепенно становится теплее, в том числе и вода. Ветра настолько мало, что мы даже не предпринимаем попыток поставить паруса. Мы решаем не останавливаться на стоянки хотя бы до середины дистанции, чтобы создать временной задел для Пилоса и Санторина. Попасть в Эгейское море можно двумя способами - через Коринф, и обогнув Пелопоннес. Выбран был последний вариант.
Во-первых, в Коринфском канале я уже бывал в середине 90-х. Во-вторых, этот маршрут хотя и сокращал дистанцию миль на 60, но из-за напряженного судоходства в этом районе не давал никакого временного преимущества. Но главная причина была в том, что я очень хотел посмотреть бухту Наварин - место по праву заслуженной славы российского военно-морского флота. Я столько читал про Наваринское сражение, что твердо решил - буду там в любом случае.
На третью ночь мы подходим к Кефалонии. Я сплю в носовой каюте и сквозь дремоту слышу треск лебедок и хлопанье парусов. Усталый движок затихает - Вовик наконец договорился с ветром. Я снова погружаюсь в сон - до моей вахты еще часа полтора. Мне снится, что я где-то на улице и разговариваю с мамой. Вдруг мое тело перестает мне подчиняться. Кто-то вселился в меня и толкает, то на стену, то кидает на асфальт. Я кричу маме - помолись за меня мама! В меня вселился демон! Я безрезультатно пытаюсь сопротивляться и тут просыпаюсь - лодку долбит волной, а меня каждые 3-4 секунды колотит головой о переборки.
Каюта мастера конечно привилегированное место на яхте, но далеко не всегда самое комфортное. Я окончательно просыпаюсь, выползаю на палубу и обнаруживаю там остальных членов экипажа. Гриша тоже не смог спать и теперь выслушивает советы Вовика что надо делать что бы не кататься с боку на бок во время качки. «Ложись на живот - объясняет он - растопыривай руки как лягушка и никакая качка не страшна».
«Не, это не для меня. Ты плоский, а я круглый» - возражает Гриша, поглаживая живот.
Он раза в два с половиной крупнее субтильного Вовика и на самом деле круглый - покатится, не догонишь!
На траверзе маяка у северной оконечности Закинтоса я заступаю на вахту и через полчаса вступаю в единоборство с двумя греческими рыбаками. Они выписывают непредсказуемые кренделя, а я представляю себя эдакой субмариной в поединке с морскими охотниками и минными заградителями одновременно. В итоге беру ближе к берегу и проскакиваю.
Проскочил - радуюсь я. Ушел - наверное, огорчаются рыбаки.
Часов в семь утра заходим в порт Закинтос и швартуемся кормой к стенке. Кроме нас рядом стоят еще четыре лодки с той лишь разницей, что они провели здесь всю зиму.
Несмотря на воскресенье в начале десятого на мопеде прикатывает харбор-мастер с очень подходящим для этой должности именем Маринас, и просит разрешении зайти на борт. Я объясняю цель визита, откуда и куда идем. Поскольку лодка не чартерная, а частная, никто не собирается нас чморить за отсутствие шенгенских виз, и проблем с оформлением transit log не возникает. Маринас просит регистрационные документы, страховку и переписывает наши паспортные данные. Утром обещает все вернуть в оформленном виде и прислать мини-танкер. На прощание Маринас дает рекомендации «кудаходитьчтосмотреть» и приветливо помахав рукой, укатывает. Я даю три красных свистка - сутки на разграбление, и мы, захватив камеру, идем в город.
Со стороны пирса, издалека, городок выглядит довольно привлекательно и красочно. При этом его никак нельзя назвать типично греческим скорее он типично итальянский, что вполне объяснимо - остров триста лет был под венецианцами.
При ближайшем рассмотрении городок оказывается новодельным. Как говорит путеводитель - город был полностью разрушен землетрясением в 53-м и был заново отстроен с использованием самых современных, по тем временам, материалов.
Несмотря на начало апреля в городе довольно много туристов, в том числе греческой детворы, которую организованно привезли с материка в соответствии с программой «маршруты выходного дня»
Углубляемся вглубь городка - подальше от туристов поближе к местному колориту. Верный признак добротной кухни и демократичных цен - посетители из числа местного населения. Хотя это правило срабатывает не всегда, но с большой долей вероятности. Мы не голодны - просто решили пересидеть жару. Пока охлаждаемся холодным пивом, знакомимся с русской женщиной. Она живет здесь довольно давно, замужем за греком, расспрашивает нас кто мы и откуда и тут же переводит хозяину и его семье. Как только шеф узнает, что мы русские, нам через минуту приносят большое блюдо с мелко нарезанным жареным куриным мясом и приправами. Обижать его не хочется, и мы заказываем еще пива и дружно наваливаемся. Не знаю как жила эта курица, о чем мечтала и чем питалась при жизни или все дело в морском воздухе и солнце, но факт остается фактом - вкуснее давно не пробовал. Или может, это была вовсе не курица...!?
Благодарим, тепло прощаемся и фотографируемся на память.
До позднего вечера мы еще несколько раз пробовали местную кухню, и могу резюмировать: морепродукты - гуд, а десерты - отстой (слишком приторно).
Утром, часов в десять, появляется Маринас и приносит оформленные документы.
Обещает прислать заправщик через час. Через час заправщика нет, через два тоже.
Нам надоедает ждать, мы берем канистры и направляемся к стоянке такси. Навстречу катит на мопеде харбор-мастер - «ребята, заправщик сломался, и я сейчас вызову другой. Ждите!» Минут через пятнадцать он опять появляется и оглашает приговор - «сорри ребята, второй заправщик тоже сломался».
Очень не хочется возиться с канистрами, но придется. Вся процедура занимает у нас минут сорок, и часа в четыре дня мы с полным баком и канистрами отваливаем. За мысом ставим паруса - бросок в 75 миль и мы должны быть в Наварине.
Алексей Никулин (с борта яхты «White Russian» 06.04.09)
Наварин.
Виват русскому военно-морскому флоту.
Идем фордаком на юг в попутной злой волне - ветер 16-18, при порывах до 20-ти. Не сказать, что тяжело, но рулевому приходится быть внимательным - мы прошли 35 миль, а до Наварина еще 40. Большую часть неба заволокло тучами, поэтому, сумерки наступают быстрее, чем обычно. На часах 18:30 - традиционный «файв о клок» и я завариваю чай и уже собираюсь подняться на палубу.
И тут, во время удара очередной волны в корму, раздается непонятный хруст и одновременно Гришин крик - «Лёха, лодка не управляется!» Лодка действительно быстро приводится к ветру и встает боком к волне. Мы с Вовиком пулей выскакиваем наверх, на автомате «рубим» паруса и начинаем (не побоюсь этого слова) «плавать». Штурвал с хрустом проворачивается, по какой причине пока не понятно, но ясно одно - поломка серьезная. Только бы погода не ухудшилась, думаю я, а то ХЗ чем все это может закончиться. Хорошо еще, что мы в открытом море, а не где-то возле скал Пелопоннеса, тогда бы точно мало не показалось. Вот так живешь себе, ходишь в море, думаешь, что трагическая цепочка обстоятельств это не про тебя, а потом БАЦ, спираль начинает раскручиваться и ты уже из категории «брат-отец-друг» с тихой грустью можешь перейти в категорию «корм».
Вскрываем консоль и минут за десять добираемся до причины аварии - лопнул корпус редуктора рулевого управления в местах его крепления к стальной пластине корпуса лодки. Пока мы с Гришей снимаем цепь, нас укачивает и мутит. Наконец достаем и прикручиваем аварийный румпель, который по размерам и эффективности может смело именоваться - «огрызок». Лодка управляется плохо, и я принимаю единственно верное в данной ситуации решение - идем дальше. Мы почти на полпути до Наварина и идти в попутной волне 40 миль все же легче, чем 35 обратно в «мордотык» . Кроме того я уверен, что мы сможем отремонтироваться на материке быстрее, чем на острове, пусть даже и большом. Сокращаем вахты до 60-ти минут - дольше стоять просто нереально. Каждый из нас по-разному приспосабливается к «огрызку». Дольше всех борется мелкий Вовик - он пытается цепляться обеими руками, управлять враспор и вообще экспериментировать, временами напоминая кота, который пытается удержаться на раскачивающейся ветке , но в результате - кошачий хвост управляет котом. Ему приходится несладко, но в итоге он находит идеальное для себя положение - садится верхом на румпель, руками вцепившись в закрепленное рулевое колесо. Как ни странно, лодка при таком нелепом способе управления идет ровнее, чем у меня или у Гриши. Наши с ним попытки подражания не имеют успеха, и мы выписываем кренделя традиционным способом.
Каждый час меняясь, идем на юг. Часа в три ночи, уже на подходе к материку нас догоняет гроза - только этого еще не хватало для полного счастья. Она долго приближается к нам и, в конце концов, проходит стеной дождя миль на 5-7 южнее, спустя час уже погромыхивая где-то над материком. Под утро еще в темноте заходим в бухту Наварин и подходим к Пилосу. В марине темно «как у негра в заднице», слегка видны лишь верхушки нескольких мачт. Заходить с «огрызком» в незнакомое место не решаюсь, и потому до утра бросаем якорь в 200-х метрах от городской площади. Утром от ночной непогоды не остается и следа - светит солнышко и жарко становится к уже часам к девяти. Поднимаем якорь, заходим в марину и швартуемся боком к ближайшей стенке. Впрочем, мариной это место можно назвать условно - колонок с водой, электричеством, туалетов и береговой инфраструктуры нет. Просто средних размеров стоянка, большей частью для рыбаков.
Звоню в Москву, объясняю суть нашей проблемы и ставлю задачу. Через час до меня дозванивается Маркаров (дилер Баварии) и сообщает номер запчасти, а также телефон греческого дилера. Дальше все становится несколько проще. Созваниваюсь с Афинами и к полудню у меня уже есть договоренность о доставке злополучной запчасти и установке ее на лодку. До завтрашнего дня теперь можно расслабиться - железку обещают доставить завтра утром. До городка минут 10 пешком и прежде чем окончательно расслабиться захожу в port police и в течение 15 минут улаживаю формальности. Вопросов не возникает и эти довольно дружелюбные люди лишь просят не забыть отметить отход.
Осмотр крепости и музея в ней занимает часа полтора и обогащает нас еще на полсотни качественных сканов. Часам к четырем, завершая культурную программу, мы коротко экспериментируем в местном общепите, результатом чего становится знакомство с хозяйкой местного ресторанчика Софией. Демократичные цены за отличную еду и приветливость хозяйки решает вопрос питания и вынужденного досуга.Утром звонит механик, и пока мы завтракаем у Софии редуктор уже на борту.
Установка занимает минут тридцать и к полудню мы практически готовы к выходу в море. Пока Вовик с Гришей пополняют продуктовые запасы, я отправляюсь в port police оформлять отход. В конторе разворачивается сцена, как на картине Отар-Мухтарова «Заседание государственной думы» - дядька-полицейский высчитывает портовый сбор.
Сначала он надолго зарывается в таблицы, беззвучно шевеля губами. Дядька потеет и минут через десять ему на помощь из соседней комнаты присоединяются еще двое коллег. Оживленный диалог сдабривается эмоциональными жестами и поисками новых бумаг. Еще через минуты три к ним присоединяется четвертый и через некоторое время, наконец, дядька ставит точку в расчетах. Я смотрю этот концерт и знаю примерно, какая сумма будет мне «приговором», но неопытный человек вполне может предположить, что после таких серьезных «дебатов» должна родиться цифра в 200-300 евро, не меньше. Наконец, в соответствии с моими ожиданиями, я плачу 7 евро и мы довольные друг другом расстаемся.
На выходе из залива фотографируем форт и за скалами поднимаем паруса. Санторин от нас в 230-ти милях и если повезет, мы пройдем их под парусами.
Алексей Никулин (с борта яхты «White Russian» 08.04.09 Санторин. Критское море.
Через час огибаем мыс Метони. На самом мысу стоит, впечатляющая своими размерами и расположением, венецианская крепость с одноименным названием (око Венеции) с трех сторон окруженная морем. Жаль нет времени остановиться хотя бы на пару часиков и глянуть, хотя бы одним глазком на то место, где сидел в плену у турок Сервантес.
За мысом останавливаемся и Вовик багром выуживает из воды кранец, пробывший в плавании, судя по количеству и размерам наросших ракушек, не менее двух лет. «Это мой - утверждает рыбак - дарю!». У кранцев сложные взаимоотношения с Вовиком - они сбегают от него при каждом удобном случае. С уверенностью можно сказать, что добрая треть (если не половина) находящихся в автономном плавании кранцев, утерянных в Средиземноморском регионе, дело его ОЧумелых ручек. В кулацком хозяйстве и пулемет не помеха - пригодится. После спасательной операции украшаем морской пейзаж бабочкой и довольно бодро удаляемся в сторону Китиры.
Ночью входим в зону активного судоходства, что в принципе следовало ожидать - это ведь самая южная часть Греции. Оживленно как на Тверской в час пик - только успевай уворачиваться. Часа в три ночи Гриша за штурвалом что-то орет дурным голосом, и я чувствую, как лодка резко меняет курс. Мы с Вовиком как ужаленные выпрыгиваем на палубу и ...едва расходимся бортами со спортивным катамараном, несущимся на всех парусах. «Чуть не влепились» - оправдывается вахтенный. «Мало того, что у него не все огни горели, так они у него еще и моргали, как на новогодней ёлке. Я идентифицировал его только, когда он стал совсем близко». Увидеть такое спросонья довольно жутковато, а вопрос, кто кого утопил бы, если б мы столкнулись, я предпочитаю даже не обсуждать. Кто тебя утопит сухогруз или спортивный катамаран - разницы никакой.
К семи утра на траверзе правого борта Китира - родина Афродиты. Отсюда до Санторини по генеральному курсу ровно120 миль. С севера начинает устойчиво задувать - ставим паруса и в галфвинд разгоняем лодку до семи узлов. Убираем паруса только часа в четыре утра следующего дня, миль за пять до Санторина и до рассвета дрейфуем. С восходом солнца заводим двигатель и подходим к марине. Заход туда совсем не простой - сначала от желтого буя, что в 400-х метрах от мола, надо взять курс на здание отеля, потом пройти между двух донных каменных выходов, и за 50 метров до волнолома повернуть на 45 градусов.... потом еще четыре поворота и вы в марине.
Меня очень смущают глубины 1-6 метров, согласно лоции, и комментарии составителя лоции: «Когда вы будете заходить сюда во второй раз, в вашу кровь выделится уже меньше адреналина». Я, честно говоря, думал преувеличивает, но нет, парень не преувеличивал, и в проходе между волноломом и мариной мы садимся на мель. Адреналин выделяется в полном объеме. Спасает наша осторожность (заходили на самом малом газу) и песчаный грунт. Даю самый полный назад и мель медленно нас отпускает из своего плена. Наши манипуляции не вызывают у обитателей марины совершенно никакого интереса - тут видимо привыкли к подобным упражнениям.
Теперь, вместе с нами, в марине целых пять яхт, остальное пространство забито рыбачьими судами самых разных размеров. Это убежище усталых моряков оказывается довольно комфортным и для лодок и для людей. Хотя душа нет, зато есть нормальный туалет и современные колонки на пирсе с водой и электричеством тоже имеются. Правда отпуск этих ресурсов происходит только при наличии магнитной карты, которой у нас пока нет.
Вода и электричество появляются в девять вместе с харбор-мастером. Мои попытки отметить transit log совершенно не находят у него понимания, также у него не возникает никакого желания проверять наши судовые документы. Он смотрит на меня как баран на новые ворота и наконец советует - «Если тебе так это необходимо - можешь съездить в порт и там отметить, но я бы на твоем месте делать этого не стал - никакого смысла в этом не вижу». Попытки заплатить за стоянку, воду и электричество вообще вызывают отторжение. Он издает какой-то странный звук, закатывает глаза и одновременно машет рукой в сторону берега, что видимо, должно означать - «расслабься парень, ради пяти евро я тебя до вечера здесь ждать не буду, езжай уже смотри остров и не отсвечивай» . Единственное о чем он меня просит - закрыть воду, когда танки будут полными. «С водой на острове проблема - сетует он - возим автоцистерной».
Вот с чем у нас полное понимание, так это с прокатом авто - по нашей просьбе он звонит в прокат и через минут сорок ну очень симпатичная гречанка пригоняет нам Судзуки Самурай. Пока Вовик, в свойственной ему манере, «зело куртуазно» расшаркивается, мы с Гришей от ее спутника получаем ключи, карту и инструкции. Возврат авто вечером выглядит совсем просто - машину надо оставить на пирсе, а ключи положить под водительский коврик. Наконец мы прощаемся с этими милыми людьми, и ярко красный джипчик уносит нас обозревать остров-вулкан.
Как остров, Тира не поражает размерами - из конца в конец по дороге всего 30 км, но как вулкан впечатляет однозначно. Когда 3500 лет назад, разразилась катастрофа планетарного масштаба, размеры кратера были около десяти километров в диаметре. Общеизвестная версия о том, что именно это извержение похоронило Атлантиду (если она, конечно, существовала), а не только Минойскую цивилизацию, кажется мне теперь очень правдоподобной, особенно глядя на всю эту красоту с самой высокой точки острова. Остров, безусловно, красавец - внутренняя часть острова, потрясающе красивая и обрывистая, украшена как ожерельем пряничными домиками гостиниц, вилл и ресторанов, которые как ласточкины гнезда нависают ярусами над обрывами.
Виды именно этой части острова Санторин, встречаются на открытках в любой части страны и заслуженно считаются визитной карточкой островной Греции. Один из показателей популярности острова это значительное количество туристов даже в середине апреля - они нам встречаются практически везде, даже там где мы их меньше всего ожидали увидеть. Причем на всех возможных средствах передвижения - на машинах всех мастей, автобусах, мотоциклах, мопедах, квадроциклах и даже на ослах. Что будет здесь летом даже трудно представить! Можно по-разному относиться к толпам туристов, но после того, как мы осматриваем весь остров, приходим к единодушному выводу - Санторин это, безусловно, явление, сопоставимое скажем с Венецией и здесь стоит побывать хотя бы раз. Кстати, дешевым остров никак не назовешь - цены в ресторанах высокие, но не запредельно.
Ближе к вечеру мы отправляемся на северо-запад, смотреть, как солнце «утонет» в море. В живописной деревушке Оя знакомимся с симпатичными студентками из штатов (страна вчерашнего дня) мило беседуем, обмениваемся впечатлениями и, наконец, после совместного фотографирования и обмена контактами расстаемся. У нас уже просто нет сил на продолжение знакомства.
Я стою на западной оконечности Санторина, в пряничном городке, среди толпы туристов со всего мира, и по совету «путеводителя по острову-вулкану» щелкаю затвором камеры, цепляя тонущее в море солнце . У меня накопилась недельная усталость, я хочу спать, но пью этот день до конца, наслаждаясь каждой его каплей, чтобы потом сказать самому себе - я не украл этот день сам у себя.
Мы прошли 700 миль менее чем за неделю. Осталось еще 170 - это два плевка по карте.
Алексей Никулин (с борта яхты «White Russian» 10.04.09)