Послание из вечности

«– Великие люди! Обратите внимание, предводитель. Видите, чуть повыше облака и несколько ниже орла. Надпись: «Коля и Мика, июль 1914 г.»
– Киса, – продолжал Остап, – давайте и мы увековечимся. Забьем Мике баки. У меня, кстати, и мел есть! Ей-богу, полезу сейчас и напишу: «Киса и Ося здесь были».»

«Задумался и Ипполит Матвеевич. Где вы, Коля и Мика? И что вы теперь, Коля и Мика, делаете? Разжирели, наверное, постарели? Небось, теперь и на четвертый этаж не подыметесь, не то, что под облака – имена свои рисовать»

Если бы такая надпись действительно существовала, то могла рассказать о многом,  и о Владимире Маяковском, его стихотворении «Канцелярские привычки», в котором он высмеивает нравы современных, вернее тогдашних, курортников. А еще о том, что Киса и Ося персонажи вполне реальные – так называл Маяковский своих друзей, Лилю Брик и ее мужа Осипа Брика.

Правда выводы Ипполита Матвеевича я бы не разделил – в августе 1914 года, через месяц после того, как мифические Коля и Мика оставили свои автографы, Россия втянулась во вполне реальную, мировую войну, потом революцию…в общем, я сильно сомневаюсь в их способности разжиреть и постареть к концу 30-х.

Если кто-то наивно думает, что желание таким примитивным образом себя увековечить,  появилось только в новейшее время и является прерогативой только людей, у которых нет другой возможности оставить о себе «вечный след», разрисовывая краской скалы и пещеры, то он сильно ошибается. Этим грешили все и даже великие, которым мы теперь  склонны прощать их маленькие шалости. Даже Грибоедов и Пушкин не удержались от соблазна «И в умиленье вдохновенном, на камне, дружбой освященном, пишу я наши имена", может не были уверены в своем «бессмертии», или скорее поддались стадному чувству?

Как только у человека, помимо полупрожеванных звуков, оглашавших его обиталище, появились мысли, ровно в тот же момент появилось и желание ими поделиться. В том числе и рисунками…на песке, на глине, на скале, в пещере наконец!

Так что похоже этой традиции не одна тысяча лет.
Причем если современники, безусловно осуждают появление «художеств»,  то спустя какое то время, люди склонны не только простить, но превратить его в шедевр, начать оберегать от посягательств и даже использовать в качестве источника привлечения туристов и извлечения коммерческой выгоды.

Таким образом, превращая не только граффити, но и само место в культовый объект, как например Берлинскую стену.
Для возведения на пьедестал видимо нужно любое из трех составляющих – известный автор, уникальное место или значимое событие.

Если я скажу, что частенько сталкиваюсь с настенной живописью, это значит, ничего не сказать – бывая на съемках в самых разных местах и странах, я с ними сталкиваюсь постоянно, и иногда они становятся даже частью наших фильмов, поскольку имеют непосредственное отношение к тем событиям, о которых мы пытаемся рассказать. Они как еще один штрих, дополняют информационную палитру, дают понять, о чем думал, или мечтал, один из участников тех событий. Причем с некоторых пор я стал искать и целенаправленно заниматься идентификацией граффити.

Когда мы снимали «Русский след» в Греции, на острове Антипарос нашей целью стала огромная пещера, известная еще со времен Александра Македонского.

Правда нас она интересовала лишь в той связи, что один из наших соотечественников, участников 1-й Архипелагской экспедиции капитан 1-го ранга Степан Петрович Хметевский, побывал там в 1772 году, о чем оставил запись в своем дневнике, а также нацарапал свой автограф: «.. Глубины же онаго грота никто еще еще истинно не знает, хотя и многие из разных государств для любопытства приезжают. А кто во оном гроте был, тот высекал свое имя на камне, также и год; в том числе и мое имя было высечено».

Пещера действительно впечатлила своими размерами, но еще больше мы были поражены количеством автографов на ее стенах – их были тысячи….тысячи разных имен, дат, названий кораблей, наслаивающиеся одна на другую, нанесенных самыми разными способами, шрифтами, языками. Самая ранняя запись, которая была нами обнаружена относилась к середине 18-го века, самая поздняя к середине века 20-го, уже после войны…видимо в это время было принято решение сделать из пещеры туристический объект. С этого момента за «чистотой» пещеры стали следить, а автографы оберегать и даже, как мне показалось, подкрашивать. Дабы сохранить для грядущих поколений. Обнулились таким образом.

К слову сказать каракули капитана Хметевского мы не нашли, зато нашли несколько десятков русских фамилий, нанесенные обычным карандашом, в период между 1801 и 1846 годами. Никаких названий кораблей – только фамилия и год. Уже когда мы вернулись домой, я высказал предположение, что все эти люди «военно-морские туристы», попавшие в эти края не случайно, а по государевой надобности.

Надо сказать, что именно моряки 1-й Архипелагской экспедиции впервые проторили дорогу в этот регион в 1770 году и  с этого момента русские корабли были частыми гостями и на островах, да и вообще в Средиземноморье.

Гипотеза оказалась верной - в «Общем морском списке» я нашел фамилии офицеров, названия их кораблей  и даже миссии, в которых они участвовали. За каждым именем оказалась история, порой чрезвычайно драматичная.

Например, один из них оказался впоследствии судим за спуск флага и сдачу своего корабля противнику, и был осужден на каторгу.  

Другой, капитан-лейтенант Ершов Александр Васильевич, был не просто военным моряком, он впоследствии стал  одним из героев обороны Севастополя, командиром 2-го бастиона.  За проявленное мужество он был награжден орденом Св.Георгия 4 ст. № 9598 ( 11 мая 1855). История даже сохранила его облик - его портрет, один из 297 портретов лиц, отличившихся заслугами  и командовавших действующими частями в Крымской войне 1853–1856 годов.

Лейтенант Григорий Иванович Железнов, еще мичманом побывавший  на Антипаросе в 1846 году на корвете «Андромаха», стал впоследствии адъютантом контр-адмирала Корнилова, оба стали непосредственными участниками мистической истории, о которой можно подробно почитать здесь http://www.white-russian.ru/content/russkiy-sled-antiparos-sevastopol

Соблазна оставить о себе отметку не избежал и граф Алексей Григорьевич Орлов, руководитель Архипелагской губернии на Кикладских островах в 1770 -1774 гг. На основании статуи Апполона на острове Делос, по его распоряжению было высечено его имя, причем судя по количеству аналогичных автографов, сам остров, по сути являющийся уникальным античным музеем под открытым небом, был достопримечательностью задолго до прибытия русских в архипелаг.

Именно отсюда русские моряки отгружали в Россию античные статуи, постаменты и прочие античности, которые им приглянулись, чтобы впоследствии украсить ими Эрмитаж (коллекция адмирала Спиридова). Справедливости ради надо сказать, что этим занимались все – коллекционирование античных ценностей было довольно популярно в среде богатых европейцев.

Вторая причина, которая может косвенно оправдать наших соотечественников ,это  полное отсутствие пиетета со стороны прежних «владельцев» островов -  турки использовали памятники, особенно мраморные, весьма утилитарно—пережигали на известь. Наконец, местным жителям, островным грекам, пребывавшим « в жалком и угнетенном состоянии» и вовсе было наплевать на свое мраморное античное наследие – они использовали его при строительстве жилья.

Остров и сейчас является музеем под открытым небом, причем с особым режимом – приближаться к острову ближе чем на 500 метров запрещено, вставать на якорь можно только в определенном месте и только в светлое время суток. Запрещено даже купаться, не говоря уже о нырянии с маской. И постамента мы сейчас не увидим – благодаря многочисленным автографам, греки посчитали его особо почитаемой реликвией и спрятали куда подальше. Даже не говорят куда именно.  

Самый грандиозный русский след, по размеру, мне удалось увидеть на скалах в Наваринской бухте– высота букв достигает нескольких метров и расположены они на высоте 30 метров! 

Здесь в 1827 году произошло знаменитое Наваринское сражение и была одержана блестящая победа русского флота (совместно с английской и французской эскадрами) над объединенной турецко-египетской эскадрой. Ее значение, в деле обретения Грецией независимости, было весьма значительным и даже решающим, а популярность в русском обществе 19-го века, просто невероятной. Именно после 1827 года название «наваринский» становится даже частью моды того времени -тогда возникло несколько «наваринских» цветов ткани: «наваринский синий», «наваринский пепел» и «наваринский дым».

Как не вспомнить в этой связи  нашу классику, «Мертвые души»  – Гоголевский Чичиков выбирает ткань для костюма:
 "Ведь я служил на таможне, так мне высшего сорта, какое есть, и притом больше искрасна, не к бутылке, но к бруснике чтобы приближалось".
"Понимаю-с: вы истинно желаете такого цвета, какой нынче в моду входит. Есть у меня сукно отличнейшего свойства. Предуведомляю, что высокой цены, но и высокого достоинства".
«….и поднес к свету, даже вышедши из лавки, и там его показал, прищурясь к свету и сказавши: "Отличный цвет! Сукно Наваринского дыму с пламенем"»

Русские выбрали для увековечивания памяти своих моряков остров Сфактерия, французы островок Пилос, а англичане совсем крохотный островок Черепашка, в центре бухты Наварин, с названием, говорящим само за себя. Со временем памятники ветшали и нуждались в ремонте.

В декабре 1889 года в Пилос заходила наша канонерская лодка "Черноморец» с целью осмотра состояния памятника и в апреле 1890 года для его ремонта. Именно в эти годы и появились на скалах острова Сфактерия две надписи ЧЕРНОМОРЕЦЪ, сделанные моряками канонерки, которые теперь являются местной достопримечательностью и включены в большинство местных путеводителей как «русские буквы».

 

Поскольку мы зашли в Наваринскую бухту на паруснике, да еще с определенной миссией, то каемся...увековечили на скале наш телеканал Моя Планета.

Самый богатые места в плане настенной живописи самого разного толка, это обитаемые и необитаемые острова Эгейского моря, которые во время войны были немецкими и итальянскими военно-морскими базами.

Поскольку сооружений здесь за долгие предвоенные годы было построено немало, подземных в том числе – надписи на стенах расскажут о драматических событиях битвы за Лерос осенью 1943 года, лучше, чем любой путеводитель. Причем большая часть рисунков за пределами досягаемости обычного туриста, поэтому более поздние «наслоения» практически отсутствуют.

Кстати, эти события стали толчком при создании «Guns of Navarone» - «Пушки острова Наварон», так назывался голливудский фильм вышедший на экраны в 1961 году, снятый по книге Алистера Маклина с участием голливудских звезд Грегори Пека, Энтони Куинна и Дэвида Найвена.

Самая роскошная галерея Лероса находится в казематах морской батареи PL388. Она была построена в 1938 году на горе Диапори (Diapori) и оборудована четырьмя 102 мм пушками. После взятия острова немцами в ноябре 1943 года батарея была укомплектована моряками с десантной группы МАА 624 и переименована в «Sylt».

Удалось выяснить, что автором всех граффити на батарее, являлся немецкий моряк Герберт Фройнд, прототипом его двух картин послужили работы фламандского художника эпохи позднего возрождения Питера Брейгеля старшего, "Крестьянская свадьба" 1568 г.

 

и "Крестьянский танец" 1567 г.

 

В  этой кариакатуре,  видимо  воплощены  утренние грезы старшего фельдфебеля, о чем свидетельствует надпись сверху на немецком - "доброе утро, господин оберфельдфебель". Установить авторство удалось по календарю в верхнем правом углу – там помимо числа 13, присутствует и название подразделения.

 

Дама с собачкой, существует на стенах казематов в пяти или шести различных версиях, причем на каждой из них собачка пытается укусить барышню за самые разные места.

На острове Лерос, как впрочем и на других островах в Эгейском море,  в разное время служили и немцы и итальянцы.

Например, по рисункам итальянских моряков на необитаемом острове Алимия можно установить, какие именно типы судов стояли в базе. Хотя рисунки были вероятно сделаны не художником, а моряком, но типы кораблей вполне можно идентифицировать, на одном рисунке подводная лодка класса "Acciaio"

на другом торпедный катер MAS 500 - четыре таких катера использовались немцами на Ладоге.

 

После выхода Италии из войны в сентябре 1943 года хозяевами базы стали моряки Кригсмарине – они в основном оставили после себя на стенах виды немецкой глубинки, а также серию карикатур, о которых в морской лоции сказано буквально следующее: « В южной бухте находятся брошенные строения, оставшиеся со второй мировой войны. В одном из них ностальгирующие немецкие солдаты нарисовали серию карикатур, рассказывающих о том, какой могла бы быть жизнь на отдаленных тропических островах, если бы не было войны».

Путешествуя по островам, бывая на различных военных объектах, оставшихся в изобилии на островах после войны, я обратил внимание на довольно миролюбивый характер немецких граффити. Среди множества рисунков практически отсутствуют призывы, лозунги и сцены боевых действий – можно сделать вывод, что здесь они… «отбывали номер»

Чего не скажешь о итальянцах –  их призывы к стойкости "мы лучше погибнем в сражении, чем умрем не увидев родины" и "повиноваться, верить, сражаться" можно найти почти в каждом каземате.

Но это очень легко объяснить, углубившись немного в историю. Большинство итальянцев изначально не испытывали энтузиазма отправляясь умирать в Россию, Африку и Грецию и когда в сентябре 1943 года Италия вышла из войны, итальянские моряки и артиллеристы не захотели сдать базы и вооружение своим бывшим союзникам немцам. Не смотря на помощь британцев они были обречены на поражение и при любом исходе их участь была не завидной – для немцев они были предателями и в плен попали только счастливчики.

Лозунги на стенах батарей – демонстрация решимости итальянских артиллеристов сражаться до конца.  

Будучи совсем мальчишкой, я прочитал «Рассказы о неизвестных героях» и «Брестскую крепость» Сергея Сергеевича Смирнова, благодаря которому вся страна в начале 50-х годов узнала о подвиге защитников крепости. До этого момента они не считались героями, многие защитники были репрессированы, в саму крепость водили курсантов военных училищ и на этом примере рассказывали, как не надо воевать.

На мой детский ум эта книга оказала такое сильное впечатление, что военная история, исторические расследования малоизвестных событий, стало важной частью моей жизни, а подвиг русских солдат, защитников Брестской крепости в июне 1941 года, крепости Осовец в 1915 году, стали для меня эталоном мужества и самопожертвования.

То, что до сих пор можно увидеть в Брестской крепости, и в частности в ее не музейной части, скажет больше чем любой путеводитель.