Проклятая шашка вице-адмирала Корнилова

Начиная работать над этой историей, мы намеревались сделать интересный, приключенческий фильм о малоизвестном и мистическом эпизоде нашей истории, который сам по себе довольно интересен. Но мы и предположить не могли, с чем нам придется столкнуться в процессе работы над фильмом. 

Началась эта история еще в мае 2012 года, когда наша съемочная группа была в экспедиции на Кикладском архипелаге в Греции. В один из дней, в поисках следов, оставленных офицерами Архипелагской экспедиции, мы оказались в огромной пещере острова Антипарос.
5 лет русский флот, с 1770 по 1775 годы, стоял здесь и не случайно, что офицеры эскадры интересовались многим, что окружало их, то, о чем они слышали или читали.
Пещера на Антипаросе не случайно заинтересовала их, поскольку до прибытия наших «путешественников», была известна еще со времен Александра Македонского. Да и в 17-м и 18-м веках, пещера, благодаря своей красоте и размерам, не была обижена вниманием европейских «туристов» самого разного толка.

Один из участников Архипелагской экспедиции капитан Степан Петрович Хметевский, в то время капитан 1-го ранга, оставил в своих дневниках, впечатления о посещении пещеры в составе «группы товарищей».

Собственно, упоминание о том, что Хметевский не только был там, но и в соответствии  с традициями, оставил там свое имя и дату посещения, и привело нас сюда:
«Был я на острове Антипаросе в называемом гроте, которой в вершине горы имеет великую яму, сделанную из мрамора; в нее я сам спущался с зажженными в руках свечами сажен до пятидесяти по веревошной лестнее. А бывшие со мной афицеры спущались сажен до ста, и тут во многих местах из высоты камня изтекают капли так, будто бы оныя замерзали, и из того делаются разных видов и цветов штуки, которыя достойны примечания. В других местах из оных капель делаются как буддо завесы, хороший цвет имеющия. А в других наподобие статуев и простых , сосулек. И так оная чистота делает огню великий свет. Глубины же онаго грота никто еще еще истинно не знает, хотя и многие из разных государств для любопытства приезжают. А кто во оном гроте был, тото высекал свое имя на камне, также и год; в том числе и мое имя было высечено »

За три часа поисков мы не обнаружили ни одной надписи оставленной русскими моряками в 1770-1774 годах – видимо эта часть пещеры в данным момент уже завалена, а возможно следы русских моряков исчезли под более поздними «автографами», коих тут тьма!  

Самые ранние из них датируемы серединой 18 века, самые поздние серединой уже века 20-го. Зато обнаружили около пятидесяти  надписей, сделанных в первой половине 19 века «военными туристами» - русскими моряками, вероятно начитавшихся записок капитана Хметевского…князем Шахматовым, в 1801 году князем Шаховским, возможно моряком из Сенявинской эскадры,  в 1841 Морозовым, в 1839-м году Корсунским и даже героем обороны Севастополя в 1854-55 гг.,  командиром  легендарного 2-го бастиона,  капитан-лейтенантом  36-го флотского экипажа Ершовым  Александром Васильевичем.

Правда в одном из залов этой пещеры на меня навалилось какое то странное и гнетущее чувство.  Да и люди, оставившие здесь свои имена и даты, как оказалось впоследствии, большей частью трагически погибли. Один из них был впоследствии судим за сдачу корабля противнику и приговорен к смерти, которая была заменена на бессрочную каторгу.   

Кто бы мог подумать, что спустя два года, один из обнаруженных русских автографов, толкнет нас в новую, ну совсем мистическую историю и съемки еще одного фильма.

Я имею в виду вот этот – «Железнов 1846».

В 1845-1846 г. корвет «Андромаха» совершил плавание из Черного моря в Эгейское и обратно. В составе экипажа действительно был мичман Григорий Иванович Железнов.

К тому времени русские корабли уже более сорока лет регулярно заходили на остров и по всей видимости, "Андромаха тоже зашел «по традиции» на Антипарос.  Мичман, как и его предшественники,  тоже побывал в этой пещере, и именно в том зале, о чем и оставил запись на стене - «Железнов 1846».

1847 год – Железнову присвоено звание лейтенанта.

1852 год – лейтенант Железнов назначен адъютантом адмирала Корнилова.

А дальше….дальше события приобретают оттенок мистики.
В самом начале осени 1853 года, 21 сентября, В. А. Корнилов в рапорте князю А.С.Меншикову писал, что «на пароходе «Еникале» послал адъютанта своего лейтенанта Железнова в Редут-кале для следования в Тифлис с письмом Вашим к кавказскому наместнику М.С.Воронцову»

На обратном пути, на рынке в Сухум-Кале, Железнов приобретает за 13 рублей, по сути за бесценок,  кавказскую шашку дорогой работы. Шашка оказалась с историей -  «каждый, кто пойдет с ней в дело, будет непременно убит или смертельно ранен».

Этот эпизод возможно так и остался малозначительным, если бы 5 ноября 1853 года, во время первого в истории  сражения паровых кораблей, фрегата "Владимир" с турецким пароходом "Перваз Бахри", Григорий Иванович не погиб бы от турецкой картечи.

Из записи на стене Владимирского собора в Севастополе: "5 ноября. Въ бою при взятiи пароходомъ-фрегатомъ «Владимiръ» близ Пендераклiи турецкаго парохода «Первазъ-Бахри» убиты адъютантъ лейт. Григорiй Желѣзновъ и 1 матросъ, ранены 3 нижнихъ чина"

На следующий день, в письме своей жене, Корнилов пишет: «Нам они вреда не сделали в отношении к пароходу, но одна сумасшедшая картечь убила наповал нашего достойного Железнова, так что взятие парохода, доставшегося с такого отчаянного бою, не принесло мне никакого удовольствия, а напротив, на всяком шагу напоминает, что флот наш лишился офицера, много, много ему обещавшего, а я помощника и друга, каких встречаем только раз в жизни. И надо же было выбрать его, когда убитых всего он да еще матрос и раненых трое.».

По всей видимости гибель лейтенанта Железнова была действительно во всех смыслах большой потерей – о чем недвусмысленно свидетельствует  рескрипт генерал-адмирала великого князя Константина Николаевича на имя отца убитого от 19 ноября 1853 года, напечатанного в «Морском сборнике»:
«Я приказал внести имя лейтенанта Железнова на мраморную доску в церкви Морского кадетского корпуса, дабы морские офицеры наши с детства привыкали произносить оное с уважением».

Пророчество начало сбываться – подробности морского сражения и гибели лейтенанта Железнова наводят именно на эти мысли. Всего два погибших на борту «Владимира» из них всего один офицер - Железнов. Причем погиб, согласно свидетельств,  в самом конце боя, едва надев на себя шашку, когда экипаж "Владимира" собирался пойти на абордаж. Вполне возможно, что произошло некое наложение – пещера плюс шашка!

Вещи погибшего в бою офицера были переданы его отцу отставному тайному советнику И. Г. Железнову, да только не все – шашку своего адъютанта вице-адмирал Корнилов решил оставить себе на память.

Как оказалось впоследствии, сделал он это зря, да и владел  ею недолго - спустя ровно 11 месяцев, день в день, час в час, около полудня 5 октября 1854 года,  во время первой же бомбардировки Севастополя англо-французскими войсками, Владимир Алексеевич Корнилов погиб.

Шальное ядро, а может и не шальное, залетевшее на Малахов курган, смертельно ранило вице-адмирала, практически оторвав ему ногу и сломав пополам при этом «проклятую шашку».

Что заставило Корнилова в тот роковой день одеть на себя шашку, которая и по уставу то ему не была положена, нам остается только гадать.

В историческом романе С.Н.Сергеева-Ценского «Севастопольская страда» довольно подробно описывается вся эта история, начиная с приобретения Железновым шашки и кончая гибелью вице-адмирала Корнилова:      
«А знаешь, папа, кстати, что на днях наш Юрковский говорил? Будто Корнилов, адмирал, от какой-то шашки чеченской погиб.
   – Как же так от шашки? От какой такой это… шашки?.. От ядра ведь…
   Что ты болтаешь? – всполошился Иван Ильич.
   – Ядро ядром, конечно, а шашка какая-то тут тоже замешана…
   Получается так, что если бы не шашка, какая была тогда на Корнилове, он бы, может, и не погиб…
   – Вздор какой-то! – вытаращил глаза отец, а сын продолжал, пожимая плечами:
   – Чепуха, конечно, а почему-то Юрковский рассказывал же! Сам же над этим посмеивался, а на других все-таки поглядывал, как они отнесутся… Ты лейтенанта Железнова помнишь, папа, или уж забыл?
   – Железнова?.. Это адъютант… адъютант Корнилова был!.. Как же не помню… Убит был, на пароходе «Владимир» убит.
   – Ну, вот то-то и дело, что убит… И только он один из всех офицеров тогда и был убит, больше никто, а пальба была большая…
   – Часа… часа два никак, а? – поискав в закоулках памяти, с усилием сказал Иван Ильич.
   – Да-а, не меньше, говорят… И Железнов стоял рядом с Корниловым, а ядра с турецкого парохода этого… как его, папа? Вылетело совсем из головы!
   – «Перваз», кажись…
   – «Перваз-Бахры»… Ядра с него на палубу ложатся, большой треск идет… Корнилов смотрел-смотрел – ничего не выходит: может, мы его подобьем, а может, он нас подобьет. Командует, чтобы паров поддать, – и в картечь… Вот тут-то Железнов про шашку и вспомнил… Это была его шашка, он ее в Сухум-кале за тринадцать рублей купил… Показывает потом другим:
   «Да это же, говорят, чистейшая дамасская сталь! Она не тринадцать, а все сто рублей стоит». – «Вполне, – говорит Железнов, – сто рублей стоит, да никто за нее и тринадцати не давал». – «Почему же это?» – «Да так уж известно почему: головы бараньи, вот почему. Шашка, мол, это наговорная, и кто ее только в сраженье наденет, тому капут! Она уж на тот свет столько отправила владельцев своих, что и не счесть, – старинной работы шашка!»
   Железнов, конечно, хохотал, когда это рассказывал, а шашка оказалась такая, что любую другую, какую угодно, с одного удара пополам! А на самой и зазубринки нет… Ну вот, когда Корнилов скомандовал идти на сближение, а Бутаков приказал поддать паров, Железнов соображает: придется пароходам сцепиться на абордаж, начнется свалка, тут-то ему шашка его и пригодится.
   Идет в каюту… Корнилов ему кричит: «Захватите мне пистолет, а то в случае чего, – адмиралу русскому в плен сдаваться не годится, – чтобы было из чего пулю себе в лоб пустить!..» Железнов Корнилову принес пистолет, а себе нацепил свою шашку. И только что подошел «Владимир» на картечный выстрел, турки хватили картечью… Железнову попало в голову, – и десяти минут не жил после того, «Перваз-Бахры» этот захватили, а имуществу Железнова сделали опись потом. Вот тогда-то Корнилов и взял себе его шашку на память, – Железнова он очень любил, – так шашка поселилась у Корнилова…
   – Ничего… ничего не слыхал про это! – закачал седой ершистой головой отец.
   – Корнилову говорили, конечно. «Смотрите, ведь шашка-то, говорят, какая-то наговорная, да и по лейтенанту Железнову судя, что-то такое есть в самом деле… Побереглись бы, ваше превосходительство!» – продолжал Витя. – Но Корнилов разве такой был, чтобы обращать на это внимание? Он только: «Пустяки, говорит, ерунда и суеверие бабье!» И как раз пятого октября, когда бомбардировка открылась и к штурму готовились, шашку эту на себя и надел, а раньше ни разу не надевал. Штурм, союзники врываются в Севастополь, – улыбнулся Витя, – на улицах свалка, сеча, – вот тут-то шашке этой и будет работа! А шашка кавказская довела его до Малахова и – под ядро!.. Главное ведь, что и сама только и жила: пополам ее ядро перехватило прежде, чем ногу Корнилова оторвать…»

Читатель вправе возразить – это же художественное произведение и писатель мог вполне приукрасить или даже выдумать этот эпизод!

Вероятно мог бы, но только не в этом случае. Дело в том, что создавая это историческое полотно, писатель много лет жил в Крыму, восстанавливая практически поминутно ход обороны Севастополя 1854-1855 гг., по документам и воспоминаниям участников и очевидцев событий.

И эту историю Сергеев-Ценский не выдумал – он нашел ее в «Русском художественном листке» за 1856 год, то есть в год окончания Крымской войны. История эта во всех подробностях изложена на его страницах героем обороны Севастополя лейтенантом Федором Титовым, со слов своего брата Владимира, лейтенанта 40-го флотского экипажа, погибшего при обороне Севастополя.

Владимир Титов был тем самым офицером, который с самого начала уговаривал  Григория Железнова расстаться с шашкой, а впоследствии, когда его друга во время боя пароходо-фрегата «Владимир» убило картечью, едва не выбросил ее за борт.

Причем личность лейтенанта Федора Титова весьма примечательна – помимо высоких наград, орден Св.Георгия и Св.Владимира 4-ст, за личные подвиги при обороне Севастополя, он был удостоен чести быть изображенным на одном из 297 портретов, "лиц отличившихся заслугами и командовавших действующими частями в войне 1853–1856 годов".

Я это к тому, что человеку, прошедшему через такое горнило, вряд ли бы пришло в голову приукрашивать эту и без того странную историю.

Владимир Титов, погиб в марте 1855 года, то есть спустя полгода после гибели вице-адмирала Корнилова, а это значит, что у него была возможность узреть мистические совпадения в гибели обоих владельцев шашки и поведать о них своему брату Федору Титову. Погиб кстати, он тоже при очень странных обстоятельсвах - встал на бруствер, скрестив руки в полный рост, прямо под шквал английских пуль.

Из записи на стене Владимирского собора в Севастополе:"31 марта. Во время бомбардированiя Севастополя убитъ 40-го фл. эк. лейтенант Владимiръ Титовъ, раненъ и умеръ отъ раны 13-го мая командовавшiй батареей капит.-лейтенантъ 43-го фл. эк. Владимiръ Десятовъ, ранено 8 офицеровъ"

Очень многие могилы той войны не сохранились, а у многих защитников Севастополя их и вовсе не было. Тем не менее, могила лейтенанта Григория Ивановича Железнова сохранилась и нам удалось ее отыскать.

Но и тут без мистики не обошлось – дата на его могиле не соответствует действительной. Согласно дате на обелиске Железнов погиб, не на 11 месяцев раньше, а на месяц позже Корнилова – 5 ноября 1854 года. Хотя обстоятельства  его гибели указаны точно - на пароходе «Св.Владимир».

Хоть в этом лейтенанту Григорию Железнову «повезло», его похоронили не по обычаю в море, а на городском кладбище Севастополя – его могила первое захоронение Крымской войны.

Елизавета Васильевна, вдова Корнилова, долгое время хранила обломки шашки у себя, а в 1869 году она передала их в только открывшийся музей Обороны Севастополя, где они нашли свое почетное место среди других реликвий той героической эпохи.

Стоит отметить, что обычай «обмывать» кортики в среде флотских офицеров повелся именно после этой истории – видимо по замыслу основоположников ритуала, таким образом с оружия  должно было смываться проклятье, если оно конечно в нем присутствовало.

Герои тех  дней были увековечены, артефакты заняли свое место в музеях, да и проклятая  шашка вроде бы прервала свой кровавый путь, заняв свое достойное место среди прочих реликвий.  Только ритуал и породила. Пожалуй, в этом месте можно бы и закончить, если бы не одно НО!

Начиная работать над этой историей, мы намеревались сделать интересный, приключенческий фильм о малоизвестном и мистическом эпизоде нашей истории, который сам по себе довольно интересен. Но мы и предположить не могли, с чем нам придется столкнуться в процессе работы над фильмом.  

Оказалось, что это вовсе не конец истории и у нее есть продолжение не менее странное и мистическое, чем ее начало.

Смотрите на телеканале Моя Планета в сезоне 2015 "Русский след. Проклятая шашка"