Там где были поля сражений, теперь грибные всё леса….

Двух солдат, русского и немца, упокоила русская земля, а примирили их души -   внуки Сергей и Андреас, спустя 65 лет после войны.

На этой фото главные действующие лица этой истории - внук сержанта Вершинина Георгия Анреевича, Сергей и внук немецкого солдата Philipp Uhrig, Андреас.

А началась эта история  в 2006 году, когда мы с моим другом Сергеем Вершининым поехали в Новгородскую область на поиски места последнего боя его деда сержанта 664 стрелкового полка, 130 стрелковой дивизии, Вершинина Георгия Андреевича. 

Мы запаслись металлоискателем, архивными выписками и картой, вернее листом бумаги формата А4, на которой немецкий ветеран 12-й пехотной дивизии нарисовал от руки «высоту Лоренца».
 
Время, за прошедшие десятилетия, сильно изменило эти места – там, где были поля,  теперь рос лес. Не осталось деревни Малое Врагово, она исчезла еще во время войны.  Даже воронки, окопы и блиндажи не имели прежнего, знакомого нам по военной кинохронике,  зловещего вида – они оползли и заросли травой и мхом.

130-я стрелковая дивизия в районе д. Большое Врагово, лето 1942 года.

Благодаря карте, полученной из Германии, мы без труда нашли  высоту 246.9, за которую целый год бились русские и немцы. Немецкий ветеран, несмотря на прошедшие десятилетия,  совершенно точно указал, где были  штаб батальона, позиции минометной  и противотанковой батарей, овраг с ручьем и опорный пункт с характерным названием «гнилые кости».  Мы не нашли только места обозначенного на схеме, как высокий лес (hochwald) – теперь здесь везде был высокий  лес.  

Небо плакало, как будто понимало высокую скорбь одного из нас – мы бродили по осеннему лесу под проливным дождем мокрые и притихшие. То и дело нам попадались насквозь дырявые советские и немецкие каски. 

Свист металлоискателя был почти непрерывным – земля была вся буквально  нашпигована эхом войны.  Ощущение иррациональности  усиливалось еще тем, что лес напоминал грибную плантацию и куда не кинь взгляд, зарос совершенно нереальным количеством грибов - подосиновиков, подберезовиков и белых.

Сюда в Селигерские леса,  война пришла осенью 41-го, и на несколько месяцев фронт прошел прямо по озеру, на всю его 70-ти километровую длину. После начала Демянской наступательной операции  9 января 1942 года, части Северо-Западного фронта Красной Армии, форсировав озеро, окружили основные силы 2-го армейского корпуса 16-й немецкой армии группы армий «Север» и между озерами Селигер и Ильмень образовался так называемый  «Демянский котел».

Упорные кровопролитные бои по ликвидации демянской группировки немцев, продолжались на всех направлениях «котла»  в течении года. В конце февраля 1943 года немцы вывели войска через Рамушевский коридор и котел был окончательно ликвидирован.

В том же году семья Вершининых установила памятник Вершинину Георгию Андреевичу на месте братского захоронения, на берегу озера Селигер.

А в конце декабря прошлого года мне позвонил Сергей и сообщил, что к нам в гости из Германии  едет Andreas Uhrig – он внук немецкого солдата, погибшего в 1941 году под Москвой, и ему требуется помощь в нахождении места, где погиб его дед Philipp Uhrig. Я выразил  желание поучаствовать в небольшой экспедиции и 29 декабря 2011 года Сергей, Андреас и я отправились под Волоколамск.

В декабре 1941 года, в ходе контрнаступления  под Волоколамском, здесь в районе Яропольца и Лотошино, разгорелись тяжелые бои. Немцы получили приказ Гитлера стоять насмерть, а наши, не имея достаточного боевого опыта, штурмовали опорные пункты противника в лоб, волна за волной. Уже позже, в 1943-м, Красная Армия научилась прорывать тактическую оборону противника, обходя укрепленные опорные пункты, не ввязываясь в изнурительные лобовые атаки.  А тогда  боевой опыт приобретался очень дорогой ценой – бои за деревню Дьяково продолжались с 25 декабря 1941 года по 16 января 1942-го. Три недели сражались здесь основные силы 30-й армии генерала Д.Д. Лелюшенко, входившей в Калининский фронт. Здесь вели бои 8, 21, 35 танковые бригады, 18, 24, 82 кавалерийские дивизии, 251, 365, 371, 379 стрелковые дивизии, понеся тяжелые потери.

Деревни Дьяково больше нет – теперь это огромное поле, поделенное дорогой и две братские могилы по обеим сторонам от нее.  Дед Андреаса лежит, где-то на этом поле.
Из немецких солдат, оборонявших Дьяково, не уцелел никто и точное место захоронения их не известно. Поэтому мы помогли выбрать Андреасу место для символического захоронения его деда, неподалеку от нашего мемориала – он выкопал  небольшое углубление,  бросил в него, привезенные из Германии, землю с могилы его бабушки, и желуди из их сада. Потом установил крест.

Ровно через 70 лет после гибели деда, день в день, его внук приехал из Германии в Россию и почтил его память вот таким образом.

Немцы помогают русскому собрать, необходимые для его поисков, сведения, а русские в свою очередь, помогают немцу найти место гибели его деда. И тем и другим это кажется нормальным.

Я видел много русских кладбищ в Германии и не меньше у нас в России, в Себеже, Ржеве, Демянске. И нигде не видел вандализма. Никто не рисует и не бьет надгробные камни. Не пляшет на могилах и не пытается их перенести подальше с глаз долой. В Ржеве немецкое воинское кладбище через забор соседствует с русским воинским и никому это не кажется кощунственным. Более того, это кажется нормальным – у нас как то не принято мстить мертвым.

Мой папа Юрий Иванович Никулин , в 60-х годах служил в Германии и у него было среди немцев много настоящих друзей.  Я хорошо помню одного из них, Гюнтера Шмидта.

Папа во время войны был танкистом, а Гюнтер летчиком Люфтваффе, отсидевшим после войны  в советских лагерях около девяти лет. Гюнтер отлично говорил по-русски и  рассказывал мне и о своих приключениях во время войны и годах проведенных в лагерях. Уже много позже, анализируя его рассказы, особенно о лагерях, я понял, почему у них получалось искренне дружить – они хорошо понимали друг друга, эти солдаты.

Они, и такие как они, понимающие наиболее ярко, что такое война,  и определили в конце концов, общий вектор взаимоотношений между двумя народами.

Очень часто людей, так же как и целые народы, сближают общие цели, интересы, победы, поражения, враги наконец тоже сближают.

С немцами, как мне кажется,  нас примирила общая огромная трагедия, одна на всех. А еще великодушие и работа над ошибками.